Городские легенды

Легенду о всеядной гусенице, равняющуюся по своему влиянию на хозяйства биологическому оружию – говорит один из авторов “Хроник” Петр Кузнецов ,- я слышал от нижегородца, эмигрировавшего в Крым (пос. Кацивели), кажется по партийной линии.

Достаточно большую проблему в Крыму представляют гусеницы, появившиеся там в советское время, и поедающие практически любую растительность. Из-за них леса летом стоят без единого листика.

Расказчик сообщил, что данные гусеницы были, якобы, выведены на биологической станции г. Горького в целях получения натурального шелка, как стратегического сырья, в условиях умеренного климата.

Однако, эксперимент оказался неудачным – гусеницы давали очень грубую нить, и проект закрыли. Гусеницы не слишком хорошо переносили холода, но вот их явным “преимуществом” оказалась очень жесткая щетина, покрывающая все тело личинки, а также невероятная прожорливость и непритязательность к пище. Из-за щетины гусеницы оказались несъедобными для птиц – следовательно, их популяция могла быть ограничена только химическими средствами, не биологическими. В условиях средиземноморского климата эти личинки представляют большую угрозу для растительности.

Приводим рассказ из раздела “Наука” в сборнике “История нижегородского края”, проливающий свет на эту легенду.

Оборонная гусеница

Сергей Сергеевич Четвериков появился в Нижнем Новгороде, незадолго до того ставшим Горьким, в 1935 году. Проявив смелость и принципиальность, ученые биологического факультета Горьковского Университета пригласили опального генетика, после отбывания им шестилетней ссылки, заведовать кафедрой.

Четвериковские лекции по генетике посещали даже историки, филологи и философы.

В лучших своих учеников Четвериков вложил главное жизненное качество – уважение друг к другу. Ему удалось объединить тех, кто служил науке верой и правдой. Его ученики были лишены зависти – одного из самых мерзких человеческих пороков.

Жизненные бури, казалось, не трогали Четверикова в Горьком. Лишь радио доносило тревогу в тишину его рабочего кабинета. Европу, как проказа, пожирал фашизм. Все реже стала поступать научная информация из Германии. А ведь именно там нашла свое пристанище мировая генетика.

Зимой 1937 года Четверикова неожиданно посетил ученый секретарь Наркомзема. Разговор был конфиденциальным : Красной Армии нужна чесуча – основа парашютной и аэростатной ткани. Срывались поставки сырья из Японии. Южные районы страны, разводившие китайскую породу дубового шелкопряда, не могли обеспечить увеличившиеся потребности советского военно-промышленного комплекса. Так Четвериков получил правительственное задание приспособить к жизни в средней полосе нежную гусеницу шелкопряда. Он понимал значимость этой работы, которая не только могла принести пользу стране, но и укрепить позиции генетики.

Опыты по распространению китайской сатурнии уже шли в Татарии и Молдавии. Везде – полный провал. Несомненным был один факт : гусеница шелкопряда под Горьким зимовать не может.

Четвериков предупредил председателя Наркомзема, что работа может затянуться. Тот согласился, но предложил заняться ею уже в ближайшее лето.

Китайская порода шелкопряда была биовольтинной, то есть давала два урожая в год. Второй приходился на октябрь. В Японии этот месяц очень мягок и сух, листья с деревьев еще не облетают. Гусеницы шелкопряда успевали пожировать и зимовать окрепшими.

Четвериков поставил перед собой две научные задачи : вывести “скороспелую” гусеницу, чтобы оба поколения успевали с вызреванием в короткое лето, вторая – изменить цикл размножения и растянуть его, чтобы до октября шелкопряд приносил только один урожай, а в зиму уходил в стадию личинки или куколки.

Выполнение первой задачи он поручил своей ученице, за вторую взялся сам.

В Марьеной роще на Щелоковском хуторе сейчас редко увидишь дубы. Все больше клены да липы. А до войны здесь стояли гиганты в два обхвата. Оттого и роща, а не лес. Липовых или кленовых рощ не бывает. В войну дубы вырубили, дымом улетучилась в небо красивейшая роща.

Частью той дубравы владел университет. Здесь были учебные и опытные базы биологов. Здесь организовал свою работу и Сергей Сергеевич Четвериков. Но, памятуя о его шестилетней ссылке, директором лаборатории его не утвердили. Должность для него нашли такую : научный руководитель и консультант.

Интерес к работы и опытам Четверикова был большим. Крепла шелковичная гусеница, и экспериментальные коконы тут же распространялись по южным шелководческим хозяйствам страны. Но это была еще не северная порода. Зато улучшенная порода южного шелкопряда уже давала шелк. Летчики и десантники начинали вооружаться парашютами из новых отечественных материалов.

А тем временем опыты в Марьиной роще продолжались. От преподавания Четверикова никто не освобождал, и ему приходилось мерить версты от аудиторий университета до опытной базы и обратно. Дойдя до лаборатории, немолодой ученый, отдыхая, любил постоять в роще, послушать тишину. После этого не мог нарадоваться хрусту, которым была наполнена лаборатория. В клетках жировали гусеницы…


Сергей Четвериков с коллегами (крайний слева), 1925 год.


Работа, как и следовало ожидать, затягивалась. Уже шла война. В 1942 Сергей Сергеевич писал брату : “Вчерне моновольтинная порода уже получена, и я мог телеграфировать правительству, что имею 5300 коконов. Это, конечно, пустяки, но по дошедшим до меня сведениям, в этом году вследствие холодного лета и ранней осени погибли все выкормки дубового шелкопряда. Моя порода осталась единственным племенным материалом в Союзе, и, возможно, на этой базе суждено возродиться нашему шелководству…” После следующего экспериментального сезона он уже писал : “Мои дела с шелкопрядом идут хорошо. В нынешнем году вся выкормка в целом дала 95.8% моновольтинных коконов.”

Настойчив был ученый, и шелкопряд начал приспосабливаться к жизни в средней полосе.

Сезон 1944 показал, что выведенная порода хорошо приживается даже в суровых условиях Сибири. Гусеницы вовсю работали на оборону. Сергею Сергеевичу Четверикову удалось реализовать свою научную идею. Новая порода шелкопряда получила название “Горьковская моновольтинная”.

За научные исследования по шелкопряду постановлением правительства Четвериков был награжден орденом “Знак Почета”. Указ датирован 4 ноября 1944 года.

Вполне можно предположить, что к концу войны наших диверсантов сбрасывали в тыл врага на парашютах, основу которых составляли шелковые нити, “выработанные” из дубовых листьев Марьиной рощи – рассказывает В.Федоров.

Но до окончания работ было еще далеко.

Ученый задумал перевести дубовый шелкопряд на березу. В случае удачи значительно расширялась сфера его распространения. “Ты только подумай : шелкопряд можно будет выводить и под Ленинградом, и под Пермью..” – писал Сергей Сергеевич брату.

Кончилась война. Тут же вспомнили, что генетика – вредная наука, и Четверикову предложили отказаться от своих научных воззрений и перечеркнуть труд всей жизни. В противном случае он должен был оставить университет.

Ученый выбрал последнее.

Появившиеся после войны синтетические волокна свели на нет стратегическое значение гусеницы. Власть потеряла интерес к разработке. Шелкопряд был отпущен на свободу.

СПРАВКА “ХРОНИК”

Четвериков Сергей Сергеевич (24.04/06.05.1880, Москва – 02.07.1959, Горький), советский биолог. Окончил Московский университет (1906). Доцент Высших женских курсов (Москва, 1909–17), 2-го Московского университета (1917–19), 1-го Московского университета (1919–29), заведующий генетическим отделом Института экспериментальной биологии (Москва, 1921–29), заведующий кафедрой генетики Горьковского университета (1935–48, с 1938 профессор).

В 1929 г. С.С. Четвериков был арестован и выслан на три года в Свердловск. Не имея разрешения на возвращение в Москву, он в 1932 г. переезжает во Владимир, где преподает в Учкомбове – учебном комбинате по борьбе с вредителями сельского хозяйства, а затем в сельскохозяйственном техникуме.

В военное время Сергей Сергеевич был избран деканом факультета. В 1944 г. он получил правительственную награду “Знак Почета”, а позднее медаль “За доблестный труд в Великой Отечественной войне”. В 1945 г. он был утвержден в ученой степени доктора биологических наук без защиты диссертации.

Основные труды в области генетики, теории эволюции, энтомологии. Впервые выдвинув положения о насыщении видов в природе возникающими мутациями, о значении генетических процессов (мутации, свободное скрещивание, отбор) и изоляции в видообразовании и эволюции, тем самым перебросил мост между учением Дарвина и генетикой, заложив основы эволюционной генетики.

За работы по развитию эволюционного учения Германской академией естествоиспытателей «Леопольдина» (ГДР) награждён медалью «Планета Дарвина» (1959). Награждён орденом «Знак Почёта» и медалями.