Лента Хроник (архивная)

Представление простых людей об академике Сахарове строятся на тех образах, которые получили широкое распространение в средствах массовой информации. Это эпическое противостояние с Горбачевым во время "какого-то там" съезда, ссылка в Горький, успешная работа над "оружием возмездия", непонятным образом превратившаяся с конца 60-х в истоки правозащитной деятельности в СССР. С тех пор он, согласно официальной версии, с которой отчасти можно согласиться, "отходит от науки".

Андрей Дмитриевич, рассуждая о конвергенции двух систем, явным образом переоценивает их обе. В результате формулируются идеи о том, что отдельными доработками можно улучшить их, трансформировать в более-менее приличный "миропорядок". Для этого надо-то, всего-навсего, двигаться навстречу друг другу. США должны усилить социальную составляющую, Советский Союз - дать свободу частной инициативе, а вместе они должны отказаться от претензий на планетарное мессианство. Как это сделать? Своего рода "клуб анонимных алкоголиков" - мы начнем делать уступки, и расскажем об этом на весь мир, и вы начнете - и мы все, взявшись за руки, построим новую жизнь без дурмана.

Конечно, высшее руководство не питало иллюзий в отношении реальных возможностей по крайней мере своей системы, равно как в силе физиков по части общественных наук - потому оттепель сменилась застоем, а сахаровские общественные штудии продолжились уже в столице российского техномилитаристского прецизионного индустриализма - городе Горьком. Суровые производственники не понимали "этих ваших интеллигентских вывертов" московского академика, и, чтобы составить ему кампанию, бывшие коллеги по научному коллективу регулярно посещали город на Волге, микрорайон Щербинки.

Новое окружение Сахарова изменило тон его статей: теперь он призывает "вашингтонский обком" усилить давление на Москву по линии гонки вооружений, чтобы скорее вызвать ее крах. "Наше государство, наш народ более чем терпимы по отношению к этому человеку, который спокойно проживает в городе Горьком, откуда и рассылает свои человеконенавистнические творения" - рассказывали массам об этом периоде деятельности Андрея Дмитриевича его коллеги по академическому цеху Дородницын, Прохоров, Скрябин, Тихонов.

Сегодня наследие Сахарова, состоит, с одной стороны, в возвышенных мечтаниях о такой системе, которая окажется-таки в состоянии хоть как-то улучшить реальную жизнь - а это не может не вызвать к нему симпатии простых людей, с другой стороны - в несколько наивной попытке копирования принципиального устройства США на нашей суровой северной почве. Наивно не только потому, что Сам, Генерал Мороз, подобных опытов не одобряет, но и потому, что СССР, в сущности, и было попыткой основать новые, не менее мессианские, соединенные штаты - только уже не "Америки", а "вообще".
"Давайте попробуем замахнуться не на всемирные, а на Евразийские штаты" - говорит Сахаров своей "Конституцией Союза Советских Республик Европы и Азии". В этом документе академик предлагает поделить Россию, тогда РСФСР, на независимые составные части нового союза - европейскую, Урал, Западную и Восточную Сибирь. Теперь такая постановка вопроса взывает недоумение общественности. Выражаясь на языке "придумываемых сообществ" - национальных единств - люди во главу восприятия картины мира ставят такие конструкции, как "священность" территории национального государства. Покушение на ее целостность расценивается как попытки разделить на составные части некое живое существо.


Российский плакат 1917 года.